Она выглядела примерно так же, как и представлял себе Хаджар. Небольшое селение – домов пятьдесят, может шестьдесят. Две улочки, уходящих от центральной площади и “проспект”. Для Лидуса такие селения были стандартной практикой.

Большинство жителей уже спали и лишь дозорные на караульной вышке несли свою службу.

– Омарик! – крикнул один из дозорных. – кто это с тобой?

– Два порядочных путника! – ответил глава отряда. – открывай ворота, Зулу, уже холодает, а мы пять дней в лесу провели.

Дозорный по имени Зулу некоторое время вглядывался во тьму, а потом махнул рукой. Его напарник, находящийся этажом ниже, закрутил могучий ворот с цепью на нем. Заскрипели канаты, затрещали связанные в “замок” жерди и ворота стены-частокола начали потихоньку отворятся. По глубоким бороздам они распахивались в разные стороны.

Открывшийся вид подтвердил то, что успел заметить натренированный глаз Хаджара в мелкие прорехи в частоколе.

Отряд, не дожидаясь, пока ворота откроются полностью, вошли внутри. Зулу вновь махнул рукой и его напарник выбил колышек в креплении. Ворот тут же, при помощи механизма утяжелителей, начал скручиваться обратно и ворота закрылись за спиной охотников и двух путников.

– Отнесите добычу на склад, – скомандовал Омарик. Охотники кивнули, подняли тюки с мясом и потащили их к дальнему зданию. – а вы, достопочтенные путники, идите за мной.

Хаджар пошел следом. Элейн же семенила позади. Она, будто деревенский ребенок, впервые оказавшийся в столице, озиралась по сторонам и жадно ловила каждую мелкую деталь.

В деревне действительно большинство уже спали. Только по большим праздникам селяне могли себе позволить что-то праздновать после захода солнца. Обычно в это время они отдыхали и набирались сил перед новым, полным тягот и трудностей, днем.

Вскоре они дошли до ладного сруба. Достаточно большого, чтобы вместить в себя несколько семей.

Омарик открыл незапертую калитку и вошел первым. Того требовал закон гостеприимства. Он поднялся по крепкому, даже не скрипнувшему ни разу крыльцу, и открыл перед гостями дверь в горницу.

– Проходите. Живем не богато, но вам будем рады. Чем сможем угостим и найдем где вам постелить.

– Спасибо, достопочтенный Омарик.

Хаджар сперва поклонился охотнику, а затем и самому дому. Но вперед не пошел. Генерал выжидательно уставился на Элейн. Та не сразу сообразила, что от неё требуется. Благо, еще до того, как охотник заподозрил неладное, принцесса умудрилась проглотить-таки свою гордость и тоже поклонилась.

В горнице было так же темно, как и на улице. Для Хаджар и Элейн, сильных практикующих, чьи тела прошли не одну трансформацию, это не было проблемой. А вот Омарик несколько раз споткнулся о скамью и пару раз выругался.

– Дорогой, это ты? – прозвучал мягкий, теплый голос.

– Да, милая, это я.

Из узкого коридора, в ночных одеждах вышла хозяйка. Такая же крепкая, как и её дом. Но несмотря на свои пышный формы, она не производила впечатление толстой и некрасивой. Наоборот, было в ней что-то женственное и приятное. Очень домашнее и уютное.

Наверное, из таких потом получается прекрасные бабушки.

– А кто это с тобой?

Она протянула вперед зажженную лучину и запалила лампаду, висевшую на дверном косяке. Тусклый свет озарил горницу, разгоняя тьму и превращая помещение в театр теней.

– Да вот, подобрал в лесу… – Омарик обернулся и застыл.

Только сейчас он сумел в полной мере рассмотреть своих попутчиков. Сперва он увидел юношу такой стати, что будь его дочери повзрослей, он бы никогда не привел его в собственный дом. Затем же его взгляд перетек на сестру путника и сердце пропустило несколько ударов.

Золотые волосы, голубые глаза, атласная кожа. Лицо идеальных пропорций и формы такие, что и умереть за них не стыдно. Девушка была одновременно красива и изумительна как картина, и опасна и страстна будто охотящаяся кошка.

– … путников, – договорил, наконец, охотник.

– Ну так и чего ты держишь их в сенях? – нахмурилась хозяйка. – простите невежество моего мужа. Я еще с детства подозревала, что его вырастили медведи. Проходите гости дорогие.

– Спасибо, достопочтенная… – Хаджар сделал паузу.

– Нега, – представила хозяйка. – меня зовут Нега.

Хаджар стоял по пояс раздетым и колол дрова. Простое, приятное занятие, которому он не предавался с тех пор, как покинул деревню в Долине Руьчев.

Позади, на крыльце, сидела Элейн. Она, вместе с детьми с соседних дворов, мастерила куклы. Для девушек она из тряпок, травы и всякого барахла, делала принцесс” в красивых платьях. Для мальчишек – “рыцарей”. В итоге вокруг неё постоянно царил настоящий хаос.

Кто-то играл в “балы”, пуская своих принцесс в танец. Другие – в войнушку. У последних чаще всего портились куклы, и они вновь бежали к Элейн. А та, смеясь, чинила их и отправляла мальчишек на новые подвиги.

За забором (весьма условным, так как его можно было, при желании, перешагнуть) часто курсировали молодые парни. Реже – девушки. Первых отпугивало покрытое шрамами, жилистое и поджарое тело Хаджара. Но, тем не менее, они не могли отказать себе в удовольствии поглазеть на Элейн.

Девушки же в деревне, пусть и хотели посмотреть на красавца, но все же не могли позволить себе быть опороченными слухами. Вот заметит завистница такое поведение, распустит слух о волном нраве девушки, а кто потом из парней захочет взять себе в жену нечистую, испорченную девку?

Нравы в деревнях Лидуса были ортодоксальными и, зачастую, непонятными для городских жителей.

– Хорошо ты с детьми управляешься, – произнесла вышедшая на крыльцо Нега.

Элейн улыбнулась женщине. За те два дня, что они отдыхали в доме Омерика, Элейн и Нега успели найти общий язык и даже подружиться. Впрочем, Хаджар подозревал, что хозяйка была первым человеком для принцессы, которого та бы смогла назвать другом или подругой.

– Мне нравятся дети, – ответила Элейн, взъерошивая шевелюру какого-то мальчишки. – они как полевые цвета. Простые и от того очень красивые. Совсем не как цвета из сада – чванливые и надменные, влюбленные в собственную красоту.

Нега, продолжая улыбаться, подобрала пышные юбки и уселась рядом. Её муж, как и многие другие, ушли на работу в поле. В деревене остались лишь ремесленники, молодняк, и женщины.

– Омерик рассказал мне вашу историю, Элейн, – тон у Неги был теплым, но в то же время слегка игривым. – очень поэтичные у тебя сравнения для девушки, выросшей в деревне.

– Вы и сами, достопочтенная Нега, говорите намного чище, чем ваши земляки.

Нега кивнула, вздохнула и посмотрела на ясное небо. Там плыли кучевые облака, обещая скорый дождь и даже бурю.

– Когда-то я жила в городе.

– А зачем переехали сюда? Обычно народ наоборот – стремиться в города. От этого деревни начинают мельчать и все труднее подедрживать сельское хозяйство.

– Сельское хозяйство? – переспросила Нега и засмеялась. – милая моя, наивная девочка. Какое уж здесь хозяйство, когда каждого второго мужчину забирают на рудник. Да и земля в Лидусе тяжелая, своенравная, обрабатывать её не легко. Если бы не торговые караваны из Империи, мы бы давно уже все с голоду умерли. Рудой-то сыт не будешь, а деньгами не наешься.

– Да о каком руднике вы все говорите?! – вспылила Элейн, чем напугала возившуюся рядом ребятню.

Нега с удивлением посмотрела на девушку, но произнести ничего не успела.

Забил набатный колокол. Дети выронили игрушки. Все в деревне засуетились, а Нега начала стремительно бледнеть.

– Солдаты! – закричали с дозорной вышки. – Солдаты с рудника!

Хаджар воткнул топор в чурку.

Элейн должна была все увидеть собственными глазами…

Глава 219

На лице Элейн отобразилась лишь одна эмоция. Девушка никак не могла понять, что происходит. Шокированная, она сидела на месте.

Звонарь еще несколько раз ударил в набат, а затем с громким воплем упал с вышки. Ему в голову прилетела тяжелая гиря. Кровь брызнула в разные стороны и раненный парень приземлился в стог сена, стоявший у подножья.