За спиной фигуры расправляла крылья гигантская цапля. Дух.
Шейх, все же, принял участие в сражении. То, что Хаджар принял за птичий крик, на самом деле оказалось стрелой.
Хаджар выругался.
Его меч треснул и, потеряв опору, он полетел вниз. Перед самым падением, его подхватил возникший из тени островитянин. Он подставил спутнику плечо и помог подняться на ноги.
– Это монстры, Эйнен, – прошептал Хаджар. – будь я проклят, если они люди…
Глава 301
Эйнен едва ли не донес Хаджара до ближайшей палатки лекарей. Отдав спутника “на руки” целителям, островитянин растворился в тенях. Видимо спешил вернуться обратно на поле битвы.
Хаджар повернулся на восток – туда, где все еще пылало зарево сражений. Все же, со стороны, эта битва сильно отличалось от привычной войны северных королевств. Слишком много здесь присутствовало сильных практикующих.
Вспышки техник, взрывы, крики, все это смешивалось в одну симфонию смерти.
Хаджар вздрогнул, вспомнил рассказы Серы о битвах между Империями. Ведь если здесь рядовой солдат, это практикующий, то там – истинный адепт. Как будет выглядеть битва между тысячами истинных адептов? И что они оставят после себя вместо полей и лугов. Ибо даже сейчас пустыня постепенно превращалась в небольшой филиал бездны.
Хаджара отнесли в лазарет и захлопнувшийся полог отсек его от сражения.
К раненному подошел один из главных лекарей. Их было легко отличить по желтому камню в центре тюрбана. Простые медики носили красный.
Оглядев Хаджара, он что-то отрывисто прошептал помощнику. В итоге Хаджара уложили на самодельную кровать. Несколько составленных столов с накинутых на неё белой тканью. Лежать было жестко, но боли Хаджар все равно уже не ощущал. Его радовал тот факт, что не приписали к “безнадежным”.
Хаджар успел повидать на своем веку такие вот лазареты. И в данном случае зрелище никак не отличалось от предыдущего. У стенок сидели и стояли самые “свежие” из воинов. Сломанные руки, отсеченные пальцы, порванные уши, выбитые глаза. Их быстро латали, давали какого-нибудь успокаивающего снадобья и отправляли обратно. Кого-то в бой, других на стены.
Стен в Курхадане не имелось, так что в этом случае Хаджар немного покривил душой.
Второй вариант, это как с Хаджаром. Тяжело-раненные, но не смертельно. Их клали на носилки и кровати, перевязывали, зашивали, кому-то что-то ампутировали, давая прикусить палку или ложку. Опять же в случае с пустыней, все тяжелые спали мирным сном.
Довольно жутко было наблюдать, как храпящему солдату двое “красных” лекарей отрезали руку, висящую на лоскуте мышц и кожи.
И третий “вид” раненных – безнадежные. Им тоже давали снадобье. Те засыпали, а потом, когда их дыхание останавливалось, специально поставленные у лазарета воины выносили их трупы.
– Выпей, – к Хаджару подошел один из лекарей и протянул склянку с пахучим, оранжевым снадобьем.
За тряпичными стенами палатки прогремел взрыв. Зашатались столики, зазвенели многочисленные склянки и колбы. Полыхнуло зарево, на миг окрашивая все вокруг жирным, алым цветом.
Хаджар залпом осушил содержимое. Он надеялся, что по прошествии времени проснется не у порога дома праотцов, в где-нибудь в ином месте. В конце концов, оказавшись после битвы в лазарете, никогда не знаешь – уйдешь от туда сам или тебя унесет кто-то другой.
Сон нашел свою жертву довольно быстро. Возможно, Хаджару не потребовалось бы и зелье, чтобы уснуть. Но так он точно не чувствовал роящихся вокруг него лекарей. Те же, вооружившись иголками, нитями и мазями, буквально штопали тело иноземца. Ран было так много, что приходилось работать в несколько смен.
Благо работа была не сложной, скорее просто рутинной. Не было рассечено ни вин, ни сухожилий, ни нервов. Только поверхностные порезы на кожи или глубокие рассечения мышц. Простая, но утомительная работа для лекаря-практикующего. И, простите за каламбур, море практики для “красных” целителей.
Хаджар же видел сон.
Изумительный и спокойный.
Он сидел на холме, а вокруг раскинулось море травы. Высокая, зеленая, она качалась в такт ласкам ветра. А тот игрался с редкими птицами, пролетавшими под массивными, кучевыми облаками.
Волосы Хаджара приятно развевались, а с лица уходила испарина. Он был одет в свои любимые, простые, изношенные одежды. Голову закрывала широкая, соломенная шляпа с прорезью с правой стороны.
Хаджар откинулся на спину, сорвал травинку, отправляя её в рот и заложил руки за голову. Сквозь прорезь он смотрел на плывущих по небу белых гигантов. Вместе с ветром, те что-то ему нашептывали, а Хаджар слушал и улыбался. В бескрайнем море зеленом травы, он был свободнее, чем где угодно до этого. Он мог отправиться куда угодно и увидеть что угодно.
Это был хороший сон и, наверное, от того очень короткий.
Правый бок пронзила острая боль и Хаджар, скривившись, едва не упал со своего “ложа”. Он все еще находился в лазарете. Как и сотни солдат вокруг, Хаджар был забинтован едва ли не с ног до головы. Местами, растекаясь желтыми пятнами, сквозь плотную ткань просачивались мази и зелья. Они, как и подобает, дурно пахли.
Сквозь колышащийся на ветру полог пробивались утренние лучи солнца. Судя по тому, что город не горел, не было слышно плача женщин, то Курхаданцы победили. Что не удивительно, учитывая оставшийся у них численный перевес в адептах. Даже не смотря на битву с Рыцарем, их оставалось не меньше полутора десятка.
Некоторые лекари, утомившиеся после ночной смены, спали прямо на полу. Другие – облокотившись на тумбочки. Все еще снующие между раненными главные целители смотрели на это с неодобрением, но будить не спешили.
Хаджар попытался было встать, но заметил, что его левая рука была закована в некую субстанцию, не позволяющую её сгибать. Это было очень похоже на Земной гипс, коих он некогда вдоволь износил, вот только ощущение исходящей от субстанции энергии говорило, что она не просто фиксировала руку, а еще её и лечила.
– Тебе сильно повезло, Северянин, – прозвучал усталый голос. К Хаджару подошел высокий, седовласый мужчина с зеленым камнем в тюрбане. Главный Лекарь. – если бы не амулеты бедуинов, да будут прокляты эти Чехеры, то ты отправился бы к праотцам.
Странно, но теперь Хаджару не было все равно, когда “свободных” жителей моря песка называли Чехерами. Видимо и Лекарь заметил реакцию Хаджара на произнесенные слова.
– Я давно не видел начертанного Имени, – продолжил он говорить. – и столь же давно, я не видел чар, делающих из простого клинка – Императорский.
Взгляд у Лекаря был строг и суров. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться куда он клонил разговор.
– Спасибо за вашу помощь, достопочтенный, – кивнул Хаджар.
С трудом он поднялся с “койки”, замотав одной рукой тюрбан, он поднял спящую на тумбочке Азрею. Та быстро юркнуло в свою “излюбленное жилище”. Запахнув кафтан, и нацепив пустые ножны но пояс, Хаджар вышел наружу.
Все это время Лекарь не думал ни помогать, ни останавливать раненного. Оставалось только надеяться, что благодарность за помощь в битве наблюдательного целителя распространялась и на сокрытие тайны. В конце концов, за посещение верхней части оазиса следовала немедленная кара. А старец явно что-то слышал или даже знал об Игнес.
Оказавшись снаружи, Хаджар опытным взглядом окинул раскинувшееся у подножия города поле брани. Стервятники уже кружили над телами. Песок превратился в мешанину из стали и алой корки. Ручей все еще был полон крови, но выглядел скорее розовым, нежели багровым.
По полю сновали сотни воинов. Они вовсе не мародерствовали – собирали тела в огромные повозки. Спешили поскорее сжечь до тех пор, пока утреннее солнце не поднимет такое зловоние, что даже лучшие духи не спасут от смрада.
У простого человека при взгляде на такое всегда ум заходит за разум. Хаджар же лишь подставил лицо северному ветру. Закачались висевшие на лбу амулеты шамана бедуинов.