Еще шестеро уже почти накрыли лавиной Хаджар с Эйненом, как им на встречу понеслась огненная буря.
Хаджар понятия не имел, что именно Кариса попросила у Списка, но это явно было нечто внушительное. Еще недавно вершиной её мастерства являлось заклинание, призывавшее трех огненных теней в доспехах.
Теперь же, верхом на закованных в броню лошадях, с копьями наголо, навстречу ледяным волкам неслись галопом пятеро огненных воинов. Позади них клубились всполохи пламени от настоящего огненного урагана.
Сама Криса, обессилев, сползала по стене. Талмуд выпал из её рук, а по щекам и уголкам рта, от перенапряжения, текла кровь. Ведьма до суха выбрала свои силы, вложив в это заклинание абсолютно все.
Воины смели и расправляли жалобно скулящих ледяных волков. Надо понимать, что Рагар все равно не нанес удар в полную силу. Он не мог ослушаться приказа своего конунга и оборваться жизнь Хаджара.
Тот, понимая это, прикрыл собой Эйнена, не позволяя противнику направить весь удар на островитянина.
Огненные воины, растоптавшие ледяных волков, понесли совсем незначительные потери. Вместо пятерых, к Рагару пронеслись трое. Он встретил их столь сильными ударами кулаков, что от каждого расходилась волна силы. Она сминала камни и оставляли на стеных глубокие впадины.
Все трое наездников, вместо с их лошадьми, оказались за мгновение пробиты насквозь. Три взрыва на мгновение закрыли обзор Рагару, а когда дым рассеялся, то к нему на встречу уже летело роняющее искры, огромное копье.
Созданное из разрядов молнии, оно выпускала разряды электричества. Они ласкали камни, выплавляя в них глубокие борозды. Поджигали обрывки бумаги и папируса.
Поджигая едва ли не сам воздух, копье ударило по Рагару.
Рамухан, на манер Карисы, тоже прислонился к стене. Он тяжело дышал, а с его жезла все еще падали желтые искры.
Северянин, с ревом, удерживал заклинание. Он обхватил древко копья-молнии. Оно рвалось к его глотки, а он сжимал его все крепче. Копье трескалось. От этого разряды буквально растекались по округе. Они плавили лед, заменяя его на лаву и кипящую воду. Облака пара поднимались все выше и выше.
Как бы ни было сильно заклинание Рамухана, оно так и не смогло даже ранить Рагара.
Но от него и не требовалось…
Не в силах отпустить копье, иначе оно бы действительно смогло пронзить его глотку, Рагар слишком поздно заметил ледяной молот. Вобрав в себя пар и окутавшись в лавовую корку, он пронесся мимо и ударил по спине Арликше.
Теперь уже Тилис, опуская жезл, надеялась что их план увенчается успехом. Они разбработали его еще когда Хаджар вернулся из своего похода к лагерю Солнцеликого. И только теперь ведьма понимала, почему его финал – удар заклинания по дочери Санкеша, казался ей таким “недоделанным”. Она просто не знала, что в плане принимала участие и третья сторона.
Арликша успел выставить блок, но позади неё из песка уже вынырнул Шакх.
Сверкнули его кинжалы. Со свистом прочертив воздух, они вонзились в основание шеи противницы. Одно неуловимое движение и вот уже Шакх возвышается над падающим телом. В руках, за волосы, он держал отсеченную голову убийцы Ильмены.
Позади него лежал Харад, под которым рапластались три трупа воинов Санкеша. Последнего бывший глава разведки убил ценой собственной жизни. Воин успел пронзить Харада копьем а тот, схватившись за древко, притянул врага к себе и отсек голову. Но, увидев перед смертью победу Шакха, он уходил к предкам со счастливой улыбкой на лице.
– Отец… – донесся шепот до Санкеша.
Тот на мгновение застыл, но, так и не обернувшись, продолжил идти вперед. Его дочь оказалась слишком слаба, чтобы справиться в жалкими практикующими? Значит это была не его дочь!
Последние мгновения сознания Арликша смотрела на то, как дергалось в агонии её собственное тело. Мысли путались. Взгляд застилал бледный, холодный туман. А она, будто маленькая девочка, пыталась позвать на помощь отца, но была не в силах пошевелить губами.
Последнее, что она увидела перед смертью, это взгляд Санкеша. В нем не было ни тепла, ни сожаления, лишь разочарование и презрение. Презрение к слабости его дочери…
– Арликша! – выкрикнул Рагар, но было уже поздно.
Голова воительницы, описав дугу, прилетела ему под ноги. Северянин смотрел на человека, к которому относился как с собственной дочери. Он вспоминал как носил её на плечах и показывал, как собирать мед. Вспоминал, как учил охотиться в снегах на зайцев и волков. Учил бороться с одним лишь кинжалом против горных медведей.
Как учил танцевать, отваживал от неё слишком скользких парней. Учил драться, петь и варить медовуху.
– Всех вас, – вокруг Рагара закружился снежный буран. – я убью.
Позади него показался призрачный силуэт огромного снежного волка. Хаджар видел подобное лишь второй раз в жизни, но уже знал, что когда адепт призывал свой Дух, то его силы утраивались.
– Кажется, нам нужен новый план, – по обе стороны от Хаджара встали Эйнен и Шакх.
Втроем, простые практикующие, да и к тому же раненные, они должны были сразиться и одолеть разъяренного Рыцаря Духа.
Глава 408
Хаджар бросил быстрый взгляд в сторону ведем и колдуна. Благо им хватило ума держать позиции подальше от битвы. Несмотря на полное истощение после применения могучих заклинаний, они все еще дышали. Вот только в ближайшие несколько часов толку от них не будет.
Рагар в это время пытался взять свою волю под контроль. На стадиях истинных адептов в игру вступали не только сила идущего по пути развития, но и его сердце. Чтобы контролировать подобные уровни энергии и силы, использовать столь ужасающие техники, требовалось иметь крепкое сердце.
Любая трещина на душевной броне могла привести не только к течке силы, но и к тому, что удар, направленный на противника, придется по самому использующему.
Смерть Арликши не просто нанесла удар по этой броне, а разорвала её в клочья. Когда Хаджар смотрел на противника, то видел не пышущего силой гиганта (коим тот и являлся), а истекающего болью от утраты. Энергия сочилась из душевных ран Северяина, жидким льдом проливаясь на каменный пол и покрывая его кровавым инеем.
Еще до начала битвы Рагар оказался смертельно ранен только в этом трое практикующих видел свое спасение.
– Я прикрою, – все в той же, спокойной манере (не изменившейся даже перед лицом смертельной опасности) сказал Эйнен.
Северянин, издав воистину медвежий рык, ударил в пространство перед собой. Дух-Волк позади его спины завыл. Энергия, сконденсировавшись, превратилась в исполинский ледяной кулак. Три метра в диаметре, он легко бы мог разворотить небольшой холм.
Эйнен, скользнув по теням, встал на пути удаоа. Его кожа вновь покрылась радужным чешуйками. Соткавшаяся из теней обезьяна фигура обезьяны на этот раз не пыталась выставить блок “голыми руками”. Теперь она держала некий щит, сделанный из того же радужного света, что и чешуя на теле Эйнена.
– Обезьяний панцирь! – произнес Эйнен.
Хаджар сомневался, что у обезьян есть панцирь, но с создателем техники, кем бы он ни был, не поспоришь.
Ледяной кулак не просто проломил этот радужный щит. Он выгнул его, будто натолкнулся не на преграду, способную остановить атаку Небесного Солдата средней стадии, а лист простой бумаги.
Радужный щит обернулся вокруг кулака, теневая обезьяна лопнула чернильными брызгами, а Эйнен в последний момент успел подставить под атаку свой шест-копье.
Хаджар не знал из какого материала было сделано оружие, но явно не из простого. Там, где не справилась техника, подкрепленная Наследием, справился артефакт.
С оглушающим звоном ледяной кулак врезался в, казалось бы, простое дерево. Ослабленный техникой, он не смог даже оторвать Эйнена от пола. Но даже так – островитянина протащило по полу не меньше пятнадцати шагов, а когда он все таки замер, то изо рта потекла кровь.