А та научила её как танцевать. Не вульгарно или страстно, а просто наслаждаться жизнью и музыкой. И через танец, девочка, став девушкой, действительно научилось любить жизнь во всех ей проявлениях.
Она смеялась, когда от бега наперегонки с подругами, разбивала коленки в кровь. Улыбалась уличным музыкантам и всегда выискивала пару монет, чтобы бросить в их походный котелок.
Из девочки вскоре выросла девушка. Красоты такой, что улыбкой могла бы остановить войну, а печальным вздохом – развязать кровавую битву. Но ни одно сердце не было ею разбито. Она любила всех и все вокруг себя, окружая легким весельем и незримой заботой.
Цветы расцветали в её присутствии, птицы присаживались поближе, чтобы спеть свои лучшие песни, а животные лоснились к рукам и ногам. А она, даже на шестнадцатую весну, продолжала носить простые платья, танцевать на ярмарках и смеяться легко и заливисто.
Дергер, чьи руки были по крови настолько, что та уже затапливала сердце, впервые ощутил нечто жгучее на своих щеках. Он дотронулся до них, чтобы обнаружить на пальцах слезы. Пара капель упала на Зеркало Истины, проливаясь дождем на пути юноши, идущего в город к девушке.
– Бесспорно, достопочтенный Рахаим, – слегка поклонился Хаджар. – я еще не слышал рассказчика искусен, чем вы, но пока не понимаю, как это все связано с цветочным пиром и эликсиром.
Старик вновь выдохнул облако дыма.
– Молодые… вы всегда торопитесь… слушай внимательно, Северянин, и узнаешь. Всему свое время. Время слушать и время страдать. А история, как раз, все ближе подбирается к страданиям.
Глава 320
Когда юноша пришел в город, то тут же столкнулся с жестокой реальностью. В деревне к нему относились как к родному. Пусть случалось драться и ссориться, но “по-семейному”. Здесь же, сходу, стражи потребовали немыслимую пошлину за вход. Судя по тому, как они посмеивались, то явно были не против обобрать наивного простачка.
Спорить с ними юноша не стал, да и не смог бы он переспорить рослых мужчин в доспехах и с оружием в руках. Выбор остался весьма простой. Либо расстаться со всеми деньгами, заработанными тяжелым трудом в полях и на мельнице, либо поворачивать обратно.
В результате коротких душевных метаний, юноша вошел в город без денег, но с гордой улыбкой. Он легко преодолел первую трудность и теперь будущее казалось ему пусть и не безоблачным, но посильным.
– Посильным, – тихо повторил Эйнен. – в нашем варианте истории ему сломали ноги и выкинули в канаву.
Рахаим, услышав, пожал плечами.
– Истории на Островах всегда пересказывается сквозь призму сотен тысяч путешественников, идущих сквозь ваш земли… То есть – воды.
Ответив на ремарку островитянина, старик продолжил.
В простых лаптях, холщовых лаптях, в заплатанной рубашке и с заплечным мешком. Именно таким юноша предстал на пороге лучшего городского горшечника. По счастливому стечению обстоятельств, отец юноши когда давно очень сильно помог этому ремесленнику. Тот, без особой радости, но принял юношу в ученики. Хотел расплатиться с долгом.
Но кто бы мог подумать, что уже спустя полгода он резко поменяет свое мнение. Теперь юноша был желанным гостем в его доме, спал на чердаке и даже завтракал вместе со своим мастером. Такой чести не удостаивался никто из подмастерий.
За неполные шесть месяцев выяснилось, что пусть юноша и не обладал особыми талантами или внешностью, но руки у него оказались золотыми. Глина и гончарный круг были ему будто родные братья.
Изделия, выходившие из-под его пальцев, вскоре славились на весь город. Вот только никто не знал, что юноша делает их сам – все думали, что это мастер, наконец, перешел на следующую ступень… мастерства.
– Повторяетесь, достопочтенный Рахаим, – слегка уколола Ильмена.
Старик лишь улыбнулся.
Сыновей судьба ремесленнику не дала, лишь двух дочерей. И обе они, как и сам мастер, вскоре смотрели на юношу как на родственника. А тот целыми сутками пропадал в мастерской. Душа его пела и цвела. Ведь он, наконец, нашел дело, которое у него получалось и приносило удовольствие. Он, наконец, занялся тем, что любит.
Через маленькое окошко, расположенное у самой мостовой, он порой смотрел на городские ярмарки. В редкие дни, прерываясь от работы, подолгу смотрел на прекраснейшую из девушек.
Взметались полы её простых платьев. Темные, густые волосы, плыли по воздуху будто по водной глади. Цветочный аромат её нежной кожи дурманил голову, а ясные глаза цвета чистого изумруда топили в своей глубине.
Юноша слышал о том, что в городе живет девушка невиданной красоты, но никогда ею не интересовался. Он знал, что такая как она, никогда не посмотрит в сторону такого, как он.
Да и не нужна была ему самая красивая. Лишь та, что танцевала на городских праздниках и в чьих глазах он тонул.
Так прошло полтора года. И вот, в один из светлых весенних дней, когда влюбляется даже вечно свободный ветер, в дверь мастерской ремесленника постучали. На пороге появилась молодая женщина в простом платье, босиком и с корзинкой в руках.
Ремесленника не было на месте. Он уехал с подмастерьями на рынок.
Посетительницу встретил молодой мужчина.
Открыв дверь, он застыл так же…
– Как и многие другие, слушающие эту историю, – едва ли не засмеялся Рахаим, глядя на лицо Хаджара.
– Продолжайте, достопочтенный, – кивнул Хаджар, почему-то ощущавший, что ему жизненно необходимо выслушать историю до конца.
В ту же секунду юноша понял, что больше не сможет без этих зеленых глаз. Девушка же поняла, что больше не сможет без этих руки. Таких сильных и нежных.
Она заказала простой кувшин, думая, что заказывает его у столь же простого горшечника. Юноша работал над заказом целую неделю. Без сна и отдыха, не чувствуя ни грамма усталости.
Он сделал кувшин, который сделал бы честь даже королевскому дому. Он бережно завернул его в какие-то тряпки, спрятал в заплечный мешок и бросился к девушке.
Он не знал, что она была “той самой дочерью правителей города”. Увидев роскошный дом, он не размышлял ни мгновения. Перепрыгнув ограду, встретил на пути свору сторожевых псов. Те лишь облизали ему руки и ткнулись носами в ладони.
Цветы расцветали под ногами юноши, а птицы присаживались поближе, чтобы спеть. Настолько горячим было его сердце, растопленное весенней любовью.
– В нашем варианте, горело у него совсем не сердце, – шепнул Эйнен на ухо Хаджару.
Забираясь по плющу, обвившему стены дома, юноша не думал ни о чем, кроме глубоких зеленых глаз. Увы, в этот момент за своей возлюбленной смертной смотрел и Дергер.
Без труда он увидел красную нить судьбы, связавшую сердца двух возлюбленных. От гнева и ярости бога в мире началась буря. Штормовый порыв ветра, вспышка молнии, на миг ослепившая юношу, и с криком тот упал вниз, разбивая кувшин и раня спину.
Девушка, сквозь гром не услышавшая крика, почувствовал неладное. Стремглав она сбежала вниз, в сад и, увидев, раненного юношу, бросилась к нему.
Кто знает, каким образом она втащила его в дом, подняла к себе в комнату и выхаживала в течении недели. Почему об этом не узнали родители и почему ничего не сделал Дергер.
– Пока не сделал, – вздохнул погрустневший Шакх.
В конце концов, все тайное становится явным, родители узнали о простолюдине, с которым дочь делила постель.
Скандал, изгнание.
Вновь н юноше простые лапти, холщовые штаны и рубаха. Он попрощался с мастером и его дочерьми. Взял инструменты, немного денег и отправился в путь. Звенело его разбитое сердце.
Оставив стены города позади, он обернулся, дабы бросить прощальный взгляд, но вместо печальной картины встретил улыбку в глубоких зеленых глазах.
Девушка, попрощавшись с благословившей её няней, бросилась на шею возлюбленному. Вдвоем они ушли далеко-далеко от деревни и города. Поставили домик в лесу, где жили несколько лет. Она, будто не жила никогда в роскоши, ухаживала за коровами и курами. Он – делал горшки, кувшины и посуду, продавая редким покупателям из окрестных деревень.