Хаджар, сняв кафтан, примотал им себя к луке седла. Он не был уверен, что сможет сохранить сознание при таком бешенном темпе.
Эйнен и Хаджар, будто воры, сбегали из города, который они же и помогли отстоять. И ни у одного из них не возникало мысли, что это не справедливо. Справедливости в этом мире не существовало. Было лишь то, что ты можешь сделать и что – нет.
И все же, покидая Курхадан и взбираясь на ближайший бархан, Хаджар, едва ли не против воли, обернулся. Там, на вершине горы, в искусственном, но таком родном лесу, стояло одинокая фигура. Развевались её одежды, будто оторванный от вечернего небо лоскуты шелка и бархата.
Хаджар отвернулся. На этот раз ему было сложнее устоять перед чарами Игнес. Вскоре они скрылись за барханами, оставляя оазис позади.
Дух же пока не торопилась уходить. Она стояла на краю и смотрела на золотое море, плывущее перед ней. Для неё барханы – те же волны. Для смертных они, зачастую, казались неподвижными, но для Игнес…
Он протянула вперед руку. За многие километры от неё, кровь, обагрившая дорожки в саду шейха, засветилась. Она будто ожила, начала собираться в капли и медленно поднимать в воздух. А затем, со скоростью стрелы Умара, которую тот все же выпустил из лука (в небо), они долетели до Игнес.
Та что-то прошептала и кровь сгустилась, застыла, приняв форму рубина, занявшего место на поясе Игнес.
– Я видела как рождались и умирали Империи, как падали и понимались Боги, – силуэт женщины, невозможной красоты, постепенно истаивал. – но не думала, что я когда-нибудь встречу твоего потомка. Да пожрет тебя бездна, Черный Генерал. Надеюсь, даже в посмертии твои страдания немыслимы.
Над головой Хаджара пролетел порыв веселого ветра. Кажется, он что-то ему нашептывал.
Глава 307
Сидя на песке, Хаджар смотрел на то, как над Курхаданом взрывались купола разноцветных фейерверков. На второй день после отражения атаки разбойников, оазис праздновал свою победу.
Даже отсюда, на растоянии в несколько километров, чувствовался запах вина и цветов. Их лепестками устилали дороги перед шествующим по ним воинам. Раненных жители, скрепив щиты ремнями, носили на руках. Они чествовали своих героев.
Девушки дарили им поцелуи, матери с гордостью роняли слезы счастья. Дети веселились, бегая рядом с всадниками, одаривая их миниатюрными букетами цветов.
Музыканты играли самые веселые и радужные песни. Гигантские костры разгоняли ночной холод и мрак.
Порой музыка и праздник замирали. Люди, с глазами светящимися восхищением и уважением, падали ниц перед своим шейхом. Тот стоял на подиуме, покоящемся на плечах крепких носильщиков. За ним шествовали девушки и юноши изумительной красоты. Почти обнаженные, в прозрачных шелках, они выглядели нимфами, сопровождающими св…
– И долго ты будешь подглядывать? – прозвучал голос у подножия бархана.
Хаджар тихонько выругался и сложил подзорную трубу. Бросив прощальный взгляд на удивительную скалу-оазис, он соскользнул по бархану. В последнее время у него это получалось все лучше и лучше, чего не скажешь про Эйнена. Тот, по-старинке, предпочитал спускаться пешком.
Островитянин, кутаясь в плотный плед, сидел около костра. Запасливый Эйнен, перед побегом из Курхадана, успел набить сумки сухим “хворостом”. Поскольку дерево здесь ценилось больше, чем золото, то использовали кости пустынных зверей, выдержанных в специальном растворе.
Дым от костра получался необычно белый и лишенный всяческого запаха.
– И не смотри на меня так, Северянин, – Эйнен сидел с закрытыми глазами, но Хаджара это уже давно не смущало. – ты прекрасно знаешь, что мы не можем оставить караван.
– Если бы не контракт…
– Если бы не контракт, – перебил Эйнен. – то мы с тобой заблудились в этом море быстрее, чем…
Теперь настал черед перебивать Хаджару. Он, кровожадно ухмыльнувшись, достал из-за пазухи небольшой сверток. Веки Эйнена слегка дрогнули, а затем в свете костра заблестели его нечеловеческие, фиолетовые глаза.
– Это то, о чем я думаю?
Хаджар кивнул.
– Забрал с тела одного из Небесных Солдат, участвовавших в битве, – сказал Хаджар.
В памяти сами собой появились воспоминания о том, как один из мощных ударов Рыцаря Духа отправил противника в полет, закончившийся едва ли не около Хаджара. Не воспользоваться такой удачей не мог ни один добропорядочный путешественник.
– Это называется мародерством, Северянин.
– Это называется мозгами, – Хаджар постучал пальцем по виску и спрятал карту обратно. – здесь указан путь едва ли не до самой Империи. Через оазисы и Пустынные Города.
Эйнен дернулся и воровато оглянулся. Его костяшки побелели от того, насколько крепко руки сжимали посох-копье.
– Никому её не показывай, – прошептал Эйнен. – нас могут убить просто за возможность посмотреть на эту карту, не то что…
Островитянин не договорил и устало отмахнулся.
– Не знаю, на удачу, или на беду меня свела с тобой воля Великой Черепахи, Северянин, – вздохнул Эйнен и расслабился. – все равно, у нас с тобой контракт.
Хаджар кивнул и резко погрустнел.
Контракты наемников имели почти такое же свойство, как клятва принесенная Реке Миру. Нет, за их нарушение не светило сгореть от внутреннего огня, но получить выжженый на лбу узор – легко. А по этому узору в тебе сразу опознают нарушителя данного слова.
Что может быть хуже для практикующего или адепта, когда любой сразу может узнать, что в твоих словах нет силы. А там уже не важно, какая у тебя стадия, сколько денег, что за клан, секта или школа тебя поддерживают. Если тебе нельзя поверить на слово – ты никто.
Так что вот уже второй день Эйнен и Хаджар, разбив небольшой лагерь в паре километрах от Курхдана, ждали караван. Увы, Рахаим, видимо, не торопился покидать шейха Умара, решая с ним какие-то важные дела. Остальные же, наверняка, веселились на празднике.
Хаджар чихнул и потуже запахнул полы пледа. Ночи в Море Песка были, порой, холоднее зимних вечеров Лидуса. Разве что снег здесь не шел. По которому, если честно, Хаджар уже иногда скучал.
– Ты хотел узнать про Зов Крови, Северянин, – вдруг произнес Эйнен.
Он ворошил небольшой спицей “хворост”, разламывая ею перегоревшие “кости”.
– Хотел, – кивнул Хаджар. – но не думал, что ты расскажешь. Про истинный путь…
– Истинный путь не тема для обсуждения у костра, – вновь перебил островитянин. – я уже говорил, что не обладаю нужными знаниями для объяснения этого пути. Пара моих неверных слов, могут привести к заблуждениям не только тебя, но и меня самого. И, видит Великого Черепаха, второе меня пугает намного больше первого.
Резонно. Если попытка разъяснить неучу “истинный путь” могла навредить самому объясняющему, то неудивительно, почему Хаджар все еще ни демона о нем не знал. В данном случае, кем бы ни был собеседник Хаджара, риск не оправдывал цели.
– Что же до Зова Крови, – Эйнен широко открыл глаза, давая пламени свободно ласкать фиолетовую радужку. – то это знание доступно немногим. Лишь тем, в чьих жилах течет не только человеческая кровь.
Хаджар склонил голову на бок. После таких откровений многое становилось на свои места. Хотя ответ на вопрос, почему Эйнен решил сойтись именно с Хаджаром, а не кем-то другим из охраны каравана.
– И когда ты понял? – буднично спросил Хаджар, а в это время его рука незаметно переместилась на пояс. Поближе к мечу.
– Сразу, – ответил Эйнен, и с легким скрежетом из навершия его посоха выскользнуло острое металлическое жало.
Трещал костер, дул холодный, жесткий ветер. Он поднимал небольшие смерчи из песка, кружа их вокруг двух фигур, сидящих по разные стороны страстно трещащего костра. Голубые глаза вглядывались в фиолетовые и наоборот.
Порой по песку ползли неглубокие порезы, словно кто-то полоснул землю острым клинком. Иногда в нем образовывались небольшие впадинки, как если бы их оставили ударом копья.